1
Это я — голытьба татарская
без тебя — не сказать — жива.
Не петрова столица — царская,
с мягко-женским звучит — «Москва».
Возвращаюсь в тебя негаданно,
как с ключами в свой отчий дом.
И стоят фонари оградами
на Садовом и на Тверском.
Ты — страна, что дана не каждому
и не каждый тебя поймет;
точно в землю домишки всажены,
в желтых ризах, наперечет.
Кремль-чудило пурпурной кручею,
точно яблочный взбит пирог.
Если Бог бы задумал лучшее,
он бы лучше создать не смог.
Эх, Москва — пестрота татарская
и церковен славянских ряд,
а душа у тебя цыганская,
слишком гордая, говорят.
Не полюбишь — так планы начисто,
а полюбишь — так впрок, сполна.
Все препоны твои, дурачества
наблюдает в неон страна.
Мною парки твои исхожены,
но спешу к ним, как в первый раз.
И стихи про тебя все сложены,
а я снова пишу сейчас.
Потому что душа излечится
от бульваров твоих и стен,
потому что ты тоже женщина,
что не раз угождала в плен.
То царевой была, то ханскою,
то боярской, а то чумной.
Эх, ты доля моя цыганская
на широкой меже земной!
2
Встречай меня, Москва
Костлявая земля…
Холодный луч заката...
Встречай меня, моя
Москва, из чуждых стен!
Встречай меня, моя
больничная палата!
Любительница шустрых перемен.
Продлится разговор,
а с ним — вино за полночь,
на кухне свет,
а за Садовым — тьма.
Встречай меня, моя
Москва — покуда помнишь!
И все тебе рожденные слова!
Я снова по Тверской
пройду, как бы не зная,
что сотни раз и вечером, и днем
по ней гуляла; ты
встречай меня, родная!
Встречай меня, как дочь,
приехавшую в дом!
Опять не насовсем...
Но воздух твой так сладок,
что в силах вновь
дурманить и манить.
Встречай меня, моя
излучина загадок,
моих стихов и лет,
и отголосков нить.
3
Я им — молодым (хоть душой очень многих моложе),
завидую так, что и парки мои и газоны
жалею,.. и то, что в Москву понаехали тоже,
и нежно глядят на дворцы ее, башни и склоны,
на спуски к реке,.. по мостам ее длинным гуляют,
что любят огни и еще очень многое любят,
что нашей Москвы, не парадной — практичной, не знают,
что сладко все то, что свершилось, а больше не будет.
Я в сквер ухожу!.. В Александровский даже не смею.
Не хочется в сад в своей нынешней, дикой печали.
Как жаль, что я время в то время вернуть не сумею,
где счет не назначен, и все еще только в начале.
Присутствие времени — прелесть такого кредита
потом понимаю; чем дальше — тем больше и чаще.
Нет, я не стара, да и жизнью совсем не избита,
но мало в ней жизни над бытом и тленом парящей.
Чарует Москва!.. Но глядит одиночество в спину.
Как мало в ней тех, с кем когда-то любили, гуляли...
(Уходят на час, а выходит, что невозвратимо
к своим берегам и в свои вековечные дали.)
Завидую ВСЕМ, по бульварам за полночь бредущим!
Завидую ВСЕМ — на мой город впервые глядящим!
Завидую ТЕМ — в своем веке рожденным, живущим!
Таким молодым и — до боли моей — настоящим.
4
Мы оба мертвы,
потому что живем в Москве,
потому что нет времени,
чтобы дышать и петь,
потому что смерть
живет у нас в голове,
потому что нам важно не верить,
а важно успеть.
Мы оба стремимся
укрыться в потоке дел,
свое равнодушие
знаменем в мир неся.
Там кто-то упал —
значит, слабеньким был совсем.
Не в радость любовь —
это значит, иссякла вся.
Ты помнишь друзей,
тех, что были до точки «до»?!.
Ты помнишь людей
без их брендов,
без их чернил?!.
Твердишь: — Ты устала...
— Ты знаешь: уже давно!
Твердишь, что немногих
так сильно еще любил.
А помнишь наш вечер
на темной Тверской-Ямской?!
Ходили-мечтали...
Но все ли сбылись мечты?!.
Ты вроде все тот же,
а все-таки ты — другой.
И время надежд
стало временем пустоты.
Парадный цвет улиц —
отныне тревожный цвет.
Не шумных кофеен,
не сплетен — а тишины!..
Живем с тобой в мире,
в котором нас больше нет.
Нужны очень многим,
а значит, что не нужны.
Вновь вечер... Авто...
Пьем в кафешке
фруктовый чай...
Раз можешь: прости!..
А вернее, так не скучай!..
Я вскоре уеду, чтоб выжить,
верней, ожить!..
Когда же приеду,
мы будем с тобой дружить.
5
Маргарита мертва... Кто пойдёт хоронить Маргариту?
Кто вобьет в ее гроб самый первый, внушительный гвоздь?
Все, что было давно, то навеки теперь позабыто,
и летит над Москвой Азазелло — стремительный гость.
И летит над Москвой тень от всадника чёрного в чёрном,
и гремит в переулках арбатских встревоженный крик.
Если верить в любовь, то она забирает за горло;
с ней ты рыцарь и раб, без нее ты безликий старик.
Если верить в мечту и в летящую к ней Маргариту
среди башен и стен, над землей, освещённой едва,
значит, правда жива, значит, верность ещё не забыта
и для истинных слов мы еще сохранили слова.
Значит, радость жива, значит, счастье еще не забыто
и для искренних слов мы еще сохранили слова.
6
Московское утро
Час утра над Москвой подобен сновиденью,
почти нездешней дышит тишиной,
как будто мир во время сотворенья,
и снова пахнет в воздухе весной.
А там, в саду, под белой колокольней,
под пестротой кремлевского дворца
земля рождает новый день субботний,
земля не прячет бледного лица.
Дома, проспекты – все покрыто тайной,
и в облаках большой, прозрачный свет.
Я в это утро встретилась случайно
с Москвой из прежних, из державных лет.
И вы скорей в окно свое взгляните
на ту Москву, что издревле жива!
И у Христа Спасителя в граните
собраньем солнц сияет голова.
И веришь вновь, что красота бессмертна
и что еще нас кто-нибудь хранит
среди тревог, невзгод обыкновенных,
чужих признаний, сплетен и обид.
Мария-дева или Бог степенный?!.
А, может быть, величием красна,
Москва, как лучший город во вселенной,
в котором вновь рождается весна.
Автор: Александра Ирбе
2016 - 2017 гг.
