МОСКВЕ
Это я — голытьба татарская
без тебя — не сказать — жива.
Не петрова столица — царская,
с мягко-женским звучит — «Москва».
Возвращаюсь в тебя негаданно,
как с ключами в свой отчий дом.
И стоят фонари оградами
на Садовом и на Тверском.
Ты — страна, что дана не каждому
и не каждый тебя поймет;
точно в землю домишки всажены,
в желтых ризах, наперечет.
Кремль-чудило пурпурной кручею,
точно яблочный взбит пирог.
Если Бог бы задумал лучшее,
он бы лучше создать не смог.
Эх, Москва — пестрота татарская
и церковен славянских ряд,
а душа у тебя цыганская,
слишком гордая, говорят.
Не полюбишь — так планы начисто,
а полюбишь — так впрок, сполна.
Все препоны твои, дурачества
наблюдает в неон страна.
Мною парки твои исхожены,
но спешу к ним, как в первый раз.
И стихи про тебя все сложены,
а я снова пишу сейчас.
Потому что душа излечится
от бульваров твоих и стен,
потому что ты тоже женщина,
что не раз угождала в плен.
То царевой была, то ханскою,
то боярской, а то чумной.
Эх, ты доля моя цыганская
на широкой меже земной!
2
Я им, молодым
(хоть душой очень многих моложе),
завидую так, что и парки мои и газоны
жалею,
и то, что в Москву понаехали тоже,
и нежно глядят на дворцы ее, парки и склоны,
на спуски к реке; по холмам ее длинным гуляют,
что любят огни и еще очень многое любят;
что нашей Москвы, не парадной — практичной, не знают,
что сладко все то, что свершится, а дальше — не будет.
Я в сквер ухожу... В Александровский даже не смею.
Не хочется в сад в своей нынешней, дикой печали.
Как жаль, что я время в то время вернуть не сумею,
где счет не назначен, и все еще только в начале.
Присутствие времени — прелесть такого кредита
потом понимаешь (чем дальше, тем больше и чаще).
Нет, я не стара, да и жизнью почти не избита,
но мало в ней жизни над бытом и тленом парящей.
Чарует Москва!.. Но глядит одиночество в спину.
Как мало в ней тех, с кем когда-то любили, гуляли...
(Уходят на час, а выходит, что невозвратимо
к своим берегам и в свои вековечные дали.)
Завидую им, по бульварам за полночь бредущим!
Завидую им, на мой город впервые глядящим!
Завидую им, в одном веке рожденным, живущим,
таким молодым и — до боли моей — настоящим!
3
Мы оба мертвы,
потому что живем в Москве,
потому что нет времени,
чтобы дышать и петь,
потому что смерть
живет у нас в голове,
и нам важно не думать долго,
чтобы успеть.
И мы оба стремимся
укрыться в протоках дел,
свое равнодушие
знаменем в мир снеся.
Там кто-то упал —
значит, слабеньким стал совсем,
не греет любовь —
это значит, иссякла вся.
А помнишь друзей,
тех, что были до точки «до»?
Ты помнишь людей
без их брендов,
без их чернил?
Твердишь: — Ты устала...
— Я знаю... Уже давно.
Твердишь, что не многих
на свете ценил, любил.
А помнишь наш вечер
на темной Тверской-Ямской?
Ходили-мечтали...
Но все ли сбылись мечты?
Ты вроде бы тот же,
а все-таки ты другой,
и время надежд
стало временем темноты.
Парадный цвет улиц —
отныне тревожный цвет.
Не шумных кофеен,
не сплетен — а тишины.
Живем с тобой в мире,
в котором нас больше нет,
нужны очень многим,
а значит, что не нужны.
Вновь вечер... Авто.
Пьем в кафешке
вишневый чай.
Раз можешь, прости,
а вернее, так не скучай.
Я вскоре уеду,
чтоб выжить,
верней, ожить,
по прежнему следу
мы будем с тобой дружить.
4
***
Маргарита мертва... Кто пойдёт хоронить Маргариту?
Кто вобьет в ее гроб самый первый, внушительный гвоздь?
Все, что было давно, передумано и позабыто,
и спешит по Москве Азазелло — стремительный гость.
И плывет над Москвой тень от всадника чёрного в чёрном,
и гремит в переулках арбатских встревоженный крик.
Если верить в любовь, то она забирает за горло;
с ней ты болен и раб, без нее ты бездушный старик.
Если верить в мечту и в летящую к ней Маргариту
среди башен и стен, и земли, освещенной едва,
значит, память жива, значит, верность ещё не забыта
и для искренних слов мы еще сохранили слова.
5
МОСКОВСКОЕ УТРО
Час утра над Москвой подобен сновиденью,
почти нездешней дышит тишиной,
как будто мир во время сотворенья,
и снова пахнет в воздухе весной.
А там, в саду, под белой колокольней,
под пестротой кремлевского дворца
земля рождает новый день субботний,
земля не прячет бледного лица.
Дома, проспекты – все покрыто тайной,
и в облаках большой, прозрачный свет.
Я в это утро встретилась случайно
с Москвой из прежних, из державных лет.
И вы скорей в окно свое взгляните
на ту Москву, что издревле жива!
И у Христа Спасителя в граните
собраньем солнц сияет голова.
И веришь вновь, что красота бессмертна
и что еще нас кто-нибудь хранит
среди тревог, невзгод обыкновенных,
чужих признаний, сплетен и обид.
Мария-дева или Бог степенный?!.
А, может быть, величием красна,
Москва, как лучший город во вселенной,
в котором вновь рождается весна.
6
СВИДАНИЕ С ГОРОДОМ
Кто куда.... На свидание с городом
редко выйдет какой человек,
а я мчусь, задыхаясь от холода,
к пестроте твоих парков и рек.
У других происходят события
(встреча с другом, прогулка с женой...),
у других происходит развитие:
взгляды, фразы несутся стеной.
А мне это волненье неведомо:
по Волхонке и по Маховой
я иду, наслаждаясь беседами,
с беспокойной и вечной Москвой.
И она, не стесняясь, забавится
нашей встречей и фразы плетет,
то смутится, то вновь разнарядится,
то в сиянье, то в сумрак войдет.
То явит свои башни высокие,
то. что с древних времен, купола.
И гуляют вокруг одинокие,
и я тоже такою была.
Но душа моя радостью светится
от одной только встречи с Москвой.
Снова верю, что все переменится,
снова верю, что в май с головой —
как в сирень она — мало что помнючи —
упаду, позабуду печаль
и гулять буду заново до ночи,
и прошедшего будет не жаль.
А любовь, если вдруг она встретится,
как я есть, без остатка, приму.
Все вокруг и сверкает и светится.
И спокойствие мне ни к чему.
Автор: Александра Ирбе
2016 - 2020 гг.
